Неточные совпадения
Кроме урочных занятий, которые мне почти никаких усилий не стоили, я, по собственному почину, перечитывал оставшиеся после старших детей
учебники и скоро почти знал наизусть «Краткую всеобщую
историю» Кайданова, «Краткую географию» Иванского и проч.
— Позвольте вам доложить, — возразил Прудентов, — зачем нам
история? Где, в каких
историях мы полезных для себя указаний искать будем? Ежели теперича взять римскую или греческую
историю, так у нас ключ от тогдашней благопристойности потерян, и подлинно ли была там благопристойность — ничего мы этого не знаем. Судя же по тому, что в
учебниках об тогдашних временах повествуется, так все эти греки да римляне больше безначалием, нежели благопристойностью занимались.
Из того, что я учил и кто учил, осталось в памяти мало хорошего. Только историк и географ Николай Яковлевич Соболев был яркой звездочкой в мертвом пространстве. Он учил шутя и требовал, чтобы ученики не покупали пособий и
учебников, а слушали его. И все великолепно знали
историю и географию...
Когда имеешь дело с каким-нибудь историческим источником и когда читаешь даже
учебник русской
истории, то кажется, что в России все необыкновенно талантливо, даровито и интересно, но когда я смотрю в театре историческую пьесу, то русская жизнь начинает казаться мне бездарной, нездоровой, не оригинальной.
Профессором всеобщей
истории был пресловутый Кайданов, которого «
Учебник» начинался словами: «Сие мое сочинение есть извлечение» и т. д.
Все отдавали справедливость его тщательности в издании памятников, красноречию и плавности слога в его
учебниках, ловкости рассказа о событиях новой русской
истории; но отзывы о нем, сколько мы знаем, вовсе не были таковы, как отзывы о разных наших ученых, двигающих науку вперед.
Давно ли мы в своих
учебниках твердили, — а подрастающее поколение и теперь еще твердит, — фразы вроде следующей: «
История всемирная должна говорить о Петре как об исполине среди всех мужей, признанных ею великими;
история русская должна вписать имя Петра в свои скрижали с благоговением».
Цивилизующее значение России в
истории развития человечества всеми
учебниками статистики поставлено на таком незыблемом основании, что самое щекотливое самолюбие должно успокоиться и сказать себе, что далее этого идти невозможно.
Книги уже были давно знакомы Буланину: задачник Евтушевского, французский
учебник Марго, хрестоматия Поливанова и священная
история Смирнова.
Но мы постараемся сделать за него несколько указаний из источников, всем постоянно доступных: из
учебника русской
истории г. Устрялова, из «Полного собрания законов» и из нескольких журнальных статей, напечатанных в последнее время.
Профессор говорил: «Что делать с тупоумным учеником, который на экзамене отвечает слово в слово по скверному
учебнику?» А ему отвечали: «Что же делать ученику, ежели профессора и вообще знающие люди презирают составление
учебников и предоставляют это дело какому-нибудь г. Зуеву?» Профессор говорил: «Если ученик не знает географии, то, читая, например,
историю, не могу же я замечать ему, что Лион находится во Франции, а Тибр течет в Италии…» А ему отвечали: «Отчего же бы и нет?
«Не ранее 1033 года Ярослав успел изгнать Святополка из Киева», — положительно утверждает г. Жеребцов; между тем в самом кратком
учебнике русской
истории вы найдете, что бегство и смерть Святополка относятся к 1019 году.
Нет, со священниками (да и с академиками!) у меня никогда не вышло. С православными священниками, золотыми и серебряными, холодными как лед распятия — наконец подносимого к губам. Первый такой страх был к своему родному дедушке, отцову отцу, шуйскому протоиерею о. Владимиру Цветаеву (по
учебнику Священной
истории которого, кстати, учился Бальмонт) — очень старому уже старику, с белой бородой немножко веером и стоячей, в коробочке, куклой в руках — в которые я так и не пошла.
На краю вала, на самом высоком изгибе, с чудным видом на нижнее прибрежье Волги, Теркин присел на траве и долго любовался далью. Мысли его ушли в глубокую старину этого когда-то дикого дремучего края… Отец и про древнюю старину не раз ему рассказывал. Бывало, когда Вася вернется на вакации и выложит свои книги, Иван Прокофьич возьмет
учебник русской
истории, поэкзаменует его маленько, а потом скажет...
Сдавали весною экзамен по средней
истории. Требовалось знать прочитанный Васильевским курс (развитие общественно-экономических отношений в первые века средней
истории); это — по билетам. Кроме того, по
учебнику Шульгина требовалось знать фактическую
историю и хронологию средних веков. Я подготовился хорошо, на экзамен шел уверенно. Экзаменовал Васильевский, ассистентом был Кареев. Васильевский спросил...
В частности, Леля была убеждена, что, выйдя из института, она неминуемо столкнется с тургеневскими и иными героями, бойцами за правду и прогресс, о которых впередогонку трактуют все романы и даже все
учебники по
истории — древней, средней и новой…